КОГДА «ПЕРЕВЕРНУЛИСЬ» РУССКИЕ СРУБЫ?

Срубовые дома снова в моде. Многие называют это возвращением к традициям. Однако мало кто подозревает, что технологии рубки в Древней Руси значительно отличались от современных. Многим нынешним мастерам они покажутся нелогичными и даже деструктивными. Можно сказать, что за несколько столетий срубы перевернулись «с ног на голову». О том, когда и как это произошло, в своей статье рассказывает археолог Геннадий Дубровин. С разрешения автора мы публикуем полный текст статьи.

Геннадий Евгеньевич Дубровин – кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Отдела средневековой археологии Института археологии РАН.

Древнейшим приемом в русском срубном строительстве является рубка «в обло», которая в археологии традиционно трактуется как способ рубки углов срубов с выпуском (остатком) и с полукруглой (простой) чашкой и пазом (если он есть) в верхней части бревна нижнего венца (или, что то же самое, в нижнем бревне) (или, что еще раз то же самое, — просто в верхней части бревна) (Рис. 1).

Сейчас этот способ почти не применяется (во всяком случае, для долговременных жилых и хозяйственных построек (1). Его прямым «потомком» в рубке с выпуском (остатком) является способ, в этнографии называемый рубка «в охлуп», когда и чашка, и паз располагаются в нижней части бревна верхнего венца (Рис. 2), т. е. угол сруба, по сравнению с предыдущей методикой, как бы переворачивается «вверх ногами».

Характерно, что указанный новый способ вместе с другими, появившимися позднее способами рубки с выпуском (остатком), обусловленными в первую очередь изменением и усложнением форм чашки (рубка «с шипом» («потемком»), «в крюк», «в охряпку», «в курдюк» и т. д.), перенял от своего предшественника название «в обло», поскольку выпуск (остаток) стал считаться определяющим признаком. Термин же «в охлуп» остался по преимуществу достоянием этнографии XIX–XX вв.

В то же время, как справедливо отметил А. Ю. Косенков, если исходить из этимологии слова «обло», то получится, что данное название связано не с тем, что рубка углов срубов производилась с выпуском, а, в первую очередь, с полукруглой формой чашки — от слова «облый» — круглый, кругловатый, округлый (2). Поэтому применяемый сейчас для всякой рубки с выпуском (остатком) термин «в обло» нельзя считать этимологически корректным.

Итак, если поставить в начало эволюционной цепочки традиционную архаичную рубку «в обло» с полукруглой чашкой и пазом в верхней части бревна нижнего венца (с VIII в. и далее), а в конец — рубку с чашкой и пазом в нижней части верхнего венца («в охлуп» и т. п.) (XIX–XX вв.), то будет интересно проследить по имеющемуся в наличии археологическому и этнографическому материалу этапы преобразования архаического способа рубки в современный.

Как уже говорилось выше, способ традиционной рубки «в обло» является довольно древним и, как свидетельствует археологический материал, деревянные срубные постройки, исследованные в древнерусских городах с влажным культурным слоем (Старая Ладога, Новгород, Киев, Торжок, Белое Озеро, Ярославль, Берестье, Минск, Мстиславль, Псков, Москва и т. д.), вплоть до XV в. рубились исключительно по указанной выше схеме углового соединения с чашкой и пазом в нижнем венце (3) (Рис. 1), причем использовалась она и в жилых (Рис. 3, 4), и в храмовых постройках (Лазаревская церковь из Муромского монастыря в Карелии конца XIV в. (?) (4) (Рис. 5, 6); ротондовидные, предположительно, церковные сооружения из Смоленского Мстиславля первой четверти XIV в. (5) и Новгорода 80-х гг. XIII в. (6) (косая врубка без припазовки с выпуском и чашкой в нижнем венце. (Рис. 7).

Пазы при таком способе рубки в случае необходимости утепления прокладывались мхом, что подтверждается не только археологическими, но и письменными источниками.

Так, английский мореплаватель К. Адамс, посетивший Россию в 1553–1554 гг., писал: «Дома в Московии строят из еловых бревен. В нижней перекладине вырубают желобок (так!), в который верхнее бревно входит так плотно, что ветер никак не продует, а для большей предосторожности между бревнами кладут слой мха» (7).

Ему вторит его соотечественник Д. Флетчер (80-е – 90-е гг. XVI в.): «Дома их деревянные… построены весьма плотно и тепло из сосновых бревен, которые кладутся одно на другое и скрепляются по углам связями. Между бревнами кладут мох (его собирают в большом изобилии в лесах) для предохранения от действия наружного воздуха» (8).

О конопатке мхом писали также А. Олеарий (30-е гг. XVII в.) (9) и А. Мейерберг (10) (60-е гг. XVII в.). Данная технология оставалась весьма распространенной (но уже не единственной) вплоть до XVI–XVII (XVIII) вв. (11). Следует отметить, что при этом сам термин рубка «в обло» в ранних письменных источниках не встречается.

Основным недостатком такого способа рубки в его архаическом варианте, по мнению подавляющего большинства исследователей, является то, что в пазы и чашки, располагавшиеся в нижнем бревне (венце), легко проникала влага, что приводило к ускоренному гниению дерева (12).

Многовековая устойчивость этой схемы, по мнению П. И. Засурцева, может быть связана с применением мха для прокладки. Исследователь считал, что лишь тогда, когда для этой цели начали применять паклю, стало возможным перевернуть паз и делать его в верхнем бревне (Рис. 2). Мох же удобнее было укладывать, когда паз делался в нижнем бревне, т.к. при этом он (мох) не высыпался (Рис. 1) (13).

Кроме того, как писал Е. А. Ащепков, по мнению опытных плотников, такая схема технологически проще, чем рубка с перевернутой чашкой и пазом в верхнем венце, т. к. при строительстве сруба не надо несколько раз переворачивать бревна в процессе подгонки венца к венцу (14).

Казалось бы, здесь все логично: появляется пакля в виде несыпучей (в отличие от мха) конопатки, после чего можно смело перевернуть паз и чашку, разместив их в нижней части бревна верхнего венца. Вследствие этого процесс гниения дерева замедлится и сруб станет более долговечным. Т. е. здесь напрашивается прямой и простой переход к современным способам рубки («в охлуп» и т. п.).

Однако оказалось, что здесь все не так просто и однозначно.

Скажем, если говорить о попадании влаги как о причине отказа от старой схемы рубки «в обло» с чашкой и пазом в нижнем венце, то, например, Л. Е. Красноречьев, имевший огромный опыт работы с деревянными постройками, отмечал: «Известно, что примерно до XVI в. паз делался в нижнем бревне сверху, начиная с этого времени — в верхнем бревне снизу. Разницы в затрате времени, удобствах и приемах работы по протеске обоих вариантов паза нет. Высказываемое иногда мнение, что в паз, сделанный сверху, может попасть влага, не верно. Стоит понаблюдать и убедиться, что даже при косом дожде нижняя четверть бревна всегда остается сухой. Чем вызвана перемена в пазовке, не берусь объяснить» (15).

Не останавливаясь подробно на дискуссии по поводу возможности скопления влаги в пазах и чашках нижнего венца, тем не менее примем мнение большинства за основу (что влага-таки скапливалась) и попробуем проследить по времени, каким образом для преодоления этого недостатка (если он действительно имел место) происходили перемещения пазов и чашек с нижнего венца на верхний.

Сразу надо подчеркнуть, что оба указанных конструктивных элемента (т. е. паз и чашка), как это ни покажется странным, перемещались в верхний венец независимо друг от друга.

Пазы. По-видимому, именно паз, в отличие от чашки, в первую очередь старались уберечь от попадания влаги, поэтому в процессе перемещения в верхний венец он явно первенствовал.

Итак, паз переместили в верхний венец, оставив при этом чашку в нижнем. Однако если в этом случае делать чашку простой круглой, а припазовку пускать на всю длину бревна, то это спровоцирует появление в месте стыковки над чашкой пустого пространства, где однозначно будет скапливаться влага. Чтобы этого избежать, стали делать чашки сложной формы: т. н. «заоваленные» или чашки с гребнем, повторяющим форму паза (Рис. 8).

Уже в самой ранней достоверно датированной Ризоположенской церкви из села Бородавы (вотчина Ферапонтова монастыря), построенной в 1485 г. (16), мы наблюдаем именно такую технику рубки (Рис. 9) (17).

В новгородском Музее народного деревянного зодчества «Витославлицы» у трех самых древних деревянных церквей дело обстоит следующим образом:– в церкви Рождества Богородицы из с. Передки (1520-е – 1530-е гг.) зафиксирована припазовка и по нижнему (архаичная рубка «в обло»), и по верхнему венцу, а также сочетание нижней и верхней припазовки («разнопаз»); чашка при этом оставалась в нижнем венце;– в церкви Успения Богородицы из с. Курицко (1595 г.) – припазовка по верхнему венцу, чашка в нижнем венце;– в церкви Успения Богородицы из д. Никулино (1599 г.) — припазовка по верхнему венцу, чашка в нижнем венце (18).

Все более поздние срубные постройки из Витослав-лиц (XVII – нач. XX вв.) строились по единой схеме, сочетающей припазовку по верхнему венцу с чашкой в нижнем венце при активном использовании мха в качестве прокладки между венцами (19).

Таким образом, начиная с конца XV–XVI вв. припазовка по верхнему венцу постепенно становится все более популярной, причем новшество это касается, в первую очередь, церковного строительства, в крестьянских же постройках еще долго сохраняется старый способ рубки «в обло» с припазовкой (и чашкой) по нижнему венцу.

При этом получается, что перемещение паза в нижнюю часть верхнего венца, вопреки гипотезе П. И. Засурцева, вовсе не было прямо связано с тем, что в качестве материала конопатки мох заменила пакля или какой-нибудь другой менее сыпучий, чем мох, материал. Ведь письменные и этнографические источники свидетельствуют о повсеместном использовании мха в русских жилищах в XVI–ХХ вв.

Однако здесь следует принять во внимание одно важное обстоятельство. Дело в том, что паз в нижней части бревна верхнего венца, как уже говорилось выше, ранее всего прослежен в церковных постройках конца XV–XVI вв.

Жилых сооружений этого времени исследовано крайне мало. В основном же известны остатки построек северных Мангазеи и Пустозерска, относящиеся уже к XVII в. и рубленные по архаической схеме «в обло» с чашкой и пазом в нижнем венце и конопаткой мхом (20).

Что же касается церквей, то все сохранившиеся ранние деревянные церковные постройки являлись «холодными», т. е. неотапливаемыми (21), и конопатка в них не использовалась, хотя припазовка для более плотной укладки венцов существовала (22). Поэтому можно предположить, что перенос паза в верхний венец для церковных построек, где мох не использовался, а следовательно, и не высыпался из перевернутых пазов в верхнем венце, не был сопряжен с усложнением процесса конопатки, как это можно было ожидать для жилых отапливаемых построек, которые конопатить было необходимо. Отсюда можно допустить и своеобразное первенство церковных сооружений в данном процессе.

Что же касается жилых сооружений, то самые ранние сохранившиеся избы относятся к XVIII–XIX вв. и имеют в основном припазовку по верхнему венцу с мхом, паклей или куделью в качестве конопатки.

Вероятно, уже к XVII в. рубка с чашкой в нижнем венце и пазом в верхнем, по крайней мере, на Северо-Западе, стала весьма распространенной и даже получила наименование рубка «в русский угол», что отчасти было связано с тем, что именно здесь сосуществовали отличающиеся друг от друга традиции срубного строительства, носителями которых были этнически разные группы населения. Например, у карел иногда встречается т. н. «рубка в шведский угол», где края бревен обтесывались под шестигранник, а чаша в верхнем венце имела трапециевидную форму (Рис. 10).

В некоторых случаях способ рубки срубов становился даже определенным показателем самоидентификацииотдельных групп населения, примером чему служат изученные А. Ю. Косенковым часовни карел, переселившихся в середине XVII в. в район г. Тихвина (Климовская волость) (23). Исследователь обратил внимание на то, что общим признаком всех часовен Климовской волости является рубка их срубов «в обло». Несмотря на широко бытующее название такого углового соединения — «в русский угол», оно в своем каноническом виде — с припазовкой по верхнему венцу — зафиксировано в часовнях карел, в то время как в постройках местных русских выполняется по-разному, в том числе и в архаичном виде — с припазовкой по нижнему венцу.

Относительно бoльшую устойчивость в карельских часовнях рубки «в русский угол» А. Ю. Косенков объясняет тем, что в Приладожье на племенной территории корелы в зоне русско-шведского приграничья рубка «в обло» или «в русский угол» как одна из характерных особенностей культовых построек, заимствованных местным населением вместе с религией у русских, закономерно могла восприниматься как этно-конфессиональный признак, отличавший православных карел от их соседей — лютеран. Со временем такая рубка, особенно после вынужденной миграции приладожан вглубь России, включая Тихвинский край, могла способствовать их этнической самоидентификации, что, по-видимому, и предопределило ее «канонизацию» (24).

Насколько прижился способ припазовки по верхнему венцу в XIX в., можно судить по таким характерным примерам.

Л. В. Даль в 1877 г. писал об уже упоминавшейся выше Лазаревской церкви Муромского монастыря (XIV в.?):«Главным доказательством ее древности считают тамошние жители рубку ее бревен, в которых паз вынут не в верхнем накладывающемся бревне, а в нижнем; но употребление этого способа случалось мне видеть не более 20 лет тому назад» (25) .

А в 1916 г. М. В. Красовский отмечал, ссылаясь на предыдущее известие: «Пазы вдоль бревен выбираются теперь всегда в нижней их части, однако, лет 60 тому назад, встречалась врубка и с обратными пазами, что, по словам академика Л. В. Даля, считалось признаком древности здания, но, по нашему убеждению, такую рубку стен, весьма нелогичную (26), могли применить лишь в силу какого-нибудь недоразумения, или для таких зданий, на долговечность которых почему-либо не рассчитывали» (27).

Впрочем, в 20-е гг. XX в. Д. К. Зеленин, описывая наиболее распространенный способ рубки срубов у славянских народов, помещает и паз, и чашку в нижний венец (28). Из этого может следовать то, что даже в начале XX в. разные способы размещения припазовки все еще продолжали сосуществовать в России, особенно учитывая многообразие региональных особенностей: Л. В. Даль и М. В. Красовский отдавали предпочтение северным регионам, а Д. К. Зеленин попытался охватить все восточнославянские территории. Но в то же время, по замечанию Т. В. Станюкович, которая написала примечания к главе в книге Д. К. Зеленина, посвященной жилищу, «автор излишне архаизирует технику постройки срубного жилища» (29).

Чашки. Процесс перемещения чашки из нижнего венца в верхний вплоть до полной победы нового способа рубки в XX в. проследить гораздо труднее. Большинство исследователей традиционного русского домостроительства упоминают рубку «в охлуп» с перевернутой чашкой в верхнем венце, но при этом подчеркивают ее непопулярность, связывая это чаще всего со сложностью осуществления данного строительного приема (30). Однако при этом рубка с чашкой в верхнем венце все-таки получила распространение в Сибири, где ее даже иногда называли опять-таки рубкой «в русский угол», в то время как, например, в Белоруссии, она вообще не прижилась.На сегодняшний день самое раннее свидетельство существования способа рубки с выпуском и чашкой в верхнем венце было получено в 2007 г. при раскопках в Тайницком саду Московского Кремля. Здесь был обнаружен погреб, стены которого были рублены именно по такой технологии.

Этот погреб (Т1-112) входил в своеобразную «цепочку» впускных построек (Т1-127→Т1-124→Т1-112→Т1-47), которые последовательно возводились на одном и том же месте на одной из исследованных на раскопе 1 усадеб в течение XV в. (Рис. 11).

Вкратце о постройках «цепочки» (Рис. 11).
1. Постройка Т1-127. Самая ранняя в «цепочке»: дата по керамике – начало XV в. Постройка представляла собой сруб, рубленный «в обло» (чашка в верхней части бревна нижнего венца) из неошкуренных сосновых бревен диаметром около 15 см. Размеры постройки — не менее 2,8 × не менее 2 м. Стены сохранились на 3 венца (высота — ок. 45 см).

2. Сооружение Т1-124. Вторая постройка «цепочки». Датировка постройки по керамике – I половина – середина XV в. От погреба сохранилось лишь одно неошкуренное сосновое бревно диаметром 22 см и длиной не менее 3,1 м. В верхней стороне бревна прослежена чашка, что свидетельствует о том, что сруб был рублен «в обло» (чашка в верхней части бревна нижнего венца).

3. Сооружение Т1-112 (Рис. 11–13). Третья постройка из «цепочки». Датировка по керамике – середина XV в. (31). Постройка была впущена в яму с размерами не менее 3,1 ×не менее 2,4 м. По конструкции она представляла собой рубленный «в обло» (перевернутая чашка в нижней части бревна верхнего венца) из сосновых бревен диаметром ок. 20 см сруб с размерами не менее 2,7 × не менее 2,7 м. Стены прослежены на 7 венцов; высота сохранившейся части постройки составляет ок. 1,15 м. Бревна уложены достаточно плотно, но без припазовочных желобков.

4. Сооружение Т1-47. Последняя по времени постройка из «цепочки». Датировка по керамике – II пол. – конец XV в. Стены постройки составляли мощные дубовые полубревна диаметром до 30 см и толщиной до 20 см, которые в углах не имели врубки, а были стесаны по краям под углом 45 градусов и поставлены встык. Стены сохранились на три венца (высота до 1,1 м).

Еще один погреб, похожий на Т1-112 из Тайницкого сада, был исследован М. Г. Рабиновичем во время строительства Кремлевского Дворца съездов (Рис. 14). Он представлял собой рубленый из крупных сосновых бревен диаметром 28–35 см впускной сруб (по-видимому, ледник), сохранившийся на 10 венцов, причем, как пишет исследователь, «концы бревен рублены „в обло“ чашками вниз, в нижней части бревен сделаны пазы для плотного соединения их с предыдущим венцом». Таким образом, здесь представлена рубка «в охлуп» (и чашка, и паз расположены в нижней стороне верхнего венца) в ее классическом варианте, т. е., в отличие от погреба Т1-112 из Тайницкого сада, с припазовкой. По стратиграфии М. Г. Рабинович датировал эту постройку концом XIV – началом XV вв., причем, по его мнению, она была разрушена в конце XV – начале XVI вв. в связи с реконструкцией Кремля в целом и княжеского двора в частности (32).

Однако проверка состава керамики (33), взятой из сооружения и приведенной в отчете (34), показала, что керамический комплекс может быть датирован серединой – II половиной XVI в. Так что эта постройка все-таки более поздняя, чем погреб Т1-112 из раскопа 2007 г. в Тайницком саду. Таким образом, на сегодняшний день можно считать погреб Т1-112 с раскопа в Тайницком саду самой ранней (середина XV в.) зафиксированной археологически срубной постройкой, рубленной по новой для того времени методике — с перевернутой чашкой на нижней стороне верхнего венца.

Следует обратить внимание на то, что в обоих случаях представлены впускные постройки, что, казалось бы, может свидетельствовать о том, что именно в погребах впервые появляется новый способ рубки с перевернутой чашкой в верхнем венце, что, возможно, было связано с тем, что именно впускные постройки находились в наиболее неблагоприятном влажностном режиме, что приводило к быстрому загниванию угловых врубок. Однако надо иметь в виду, что изученных наземных деревянных сооружений того времени, т. е. конца XV–XVI вв., совсем немного (впускных гораздо больше), поэтому делать здесь окончательные выводы было бы преждевременно. Тем более что среди исследованных на раскопе в Тайницком саду нескольких десятков погребов конца XV–XVII вв. со срубными стеновыми конструкциями всего один был рублен по-новому, остальные же все рубились по классической архаичной схеме — т. е. «в обло» с чашкой и пазом (если таковой был) на верхней стороне бревна нижнего венца.

Итоговая схема эволюции рубки «в обло» в средневековом русском деревянном строительстве, составленная на основе приведенного выше материала, представлена на Рис. 15.

При этом необходимо подчеркнуть, что выводы настоящего исследования являются предварительными, т. к. нельзя исключить того, что по мере дальнейшего накопления археологического материала и данных этнографии предложенная схема может претерпеть изменения.

Благодарю А. В. Попова, В. Ю. Коваля, Т. Д. Панову, Н. Н. Фараджеву, О. А. Тарабардину, Н. И. Асташову, Д. А. Соломатина и П. Б. Козлова, оказавших помощь в подготовке данной статьи.

Примечания:
1. Исключением, по наблюдениям А. М. Шепелева, является Горьковская (Нижегородская) область, где при рубке срубов чашку до сих пор, по преимуществу, продолжают вырубать в нижнем бревне (венце). См.: Шепелев А.М. Как построить сельский дом. М., Росссельхозиздат. 1986. С. 148.
2. Словарь русского языка XI–XVII вв. М., 1987. Вып. 12. С. 82; Косенков А.Ю. К вопросу о систематизации стеновых срубных конструкций в традиционном деревянном зодчестве Русского Севера. – URL: http: //www.rusarch.ru/kosenkov2.htm. Кстати, полукруглая форма чашки сама по себе технологически обуславливала наличие выпусков, т. к. если бы при чашке такой формы выпуски обрубались, то угол сруба был бы весьма непрочен и влагопроницаем.
3. Раппопорт П.А., Колчин Б.А., Борисевич Г.В. Жилище // Археология СССР. Древняя Русь. Город. Замок. Село. М., 1985. С. 139–140, 145; Носов Е.Н. Некоторые вопросы домостроительства Старой Ладоги // КСИА. 1977. Вып. 150. С. 10–17; Засурцев П.И. Постройки древнего Новгорода // МИА СССР. No 65. М., 1959. С. 264; Он же. Усадьбы и постройки древнего Новгорода // МИА СССР. No 123. М. 1963. С. 19; Борисевич Г.В. Хоромное зодчество Новгорода //Новгородский сборник. 50 лет раскопок Новгорода. М., 1982. С. 274; Гупало К. М., Iвакiн Г.Ю, Сагайдак М.А. Дослiдження Киiвського Подолу (1974–1975 рр.) // Археологiя Киева. Дослiдження i матерiали. Киев. 1979. С. 40. Рис. 2; Гупало К.Н. Подол в древнем Киеве. Киев, 1982. С. 38–39; Сагайдак М.А. Гражданская архитектура Киева Х–ХII вв. // Славяно-русское ювелирное дело и его истоки. Материалы Международной науч. конф., посвященной 100-летию со дня рождения Гали Фе-доровны Корзухиной (Санкт-Петербург, 10–16 апреля 2006 г.). СПб., 2010. См.: URL: http://swordmaster.org/2013/11/04/grazhdanskaya-arhitektura-kieva-hhii-vv.html; Голубева Л.А. Белозерская экспедиция // КСИА. М., 1960. Вып. 81. С. 81; Она же. Белозерская экспедиция 1957 года // КСИА. М., 1960. Вып. 79. С. 40. Рис. 19; Лысенко П.Ф. Берестье. Минск, 1985. С. 178. Он же. Открытие Берестья. Минск, 1989. С. 74; Фараджева Н.Н., Энговатова А.В. Возрождение города // Археология древнего Ярославля. Загадки и открытия. М., 2012. С. 269; Алексеев Л.В. Западные земли домонгольской Руси. М., 2006. Кн. 1. С. 130, 211, 218; Загорульский Э.М. Древний Минск. Минск, 1963. С. 34–35; Он же. Археология Беларуси. Минск, 2001. С. 54; Рабинович М.Г. О древней Москве. М.,1964. С. 202. С. 203. Рис. 89. и т. д.
4. Ополовников А., Островский Г. Русь деревянная. Образы русского деревянного зодчества. М., 1981. С. 168, 171–172, 174–175.
5. Алексеев Л.В. Западные земли домонгольской Руси. С. 231–241. Рис. 86.
6. Родионова М.А., Попов В.А. К вопросу о «круглых» храмах в деревянном культовом зодчестве Древней Руси // НиНЗ ИА. Великий Новгород, 2012. Вып. 26. С. 352–367.
7. Цит. по: Иностранцы о древней Москве. Москва XVI–XVII веков. М., 1991. С. 42.
8. О государстве Русском. Сочинение Флетчера. СПб., 1906. С. 18.
9. Олеарий Адам. Описание путешествия в Московию. Смоленск, 2003. С. 150.
10. Мейерберг А. Путешествие в Московию // Утверждение династии. М., 1997. С. 84.
11. Рабинович М.Г. О древней Москве… С. 222–224. Рис. 99 В.; Овсянников О.В. Дом и усадьба в сибирском городе XVII века // КСИА. М., 1973. Вып. 136 С. 44; Белов М.И., Овсянников О.В., Старков В.Ф. Мангазея. Материальная культура русских полярных мореходов и землепроходцев XVI–XVII вв. М., 1981. Ч. 2. С. 13; Ясински М.Э., Овсянников О.В. Пустозерск. Русский город в Арктике. СПб., 2003. С. 111. С. 116–118. Рис. 5 С. 119. Рис. 7. С 120–121. Рис. 9, С. 122–123. Рис. 10, С. 174–175. Рис. 8–9; Визгалов Г.П., Пархимович С.Г. Мангазея: новые археологические исследования (материалы 2001–2004 гг.). Екатеринбург-Нефтеюганск, 2008. С. 40, 46, 57; Рис. 35, 36, 43, 49, 53; Рабинович М.Г. Очерки материальной культуры русского феодального города. М., 1988. С. 49.
12. Красовский Михаил. Энциклопедия русской архитектуры. Деревянное зодчество. СПб., 2002 (первое издание работы вышло в качестве первой части его «Курса истории русской архитектуры» / Петроград, 1916). Прим. на С. 36; Ащепков Е. Русское народное зодчество в За-падной Сибири. М., 1950. С.62–63; Он же. Русское народное зодчество в Восточной Сибири. М., 1953. С. 257; Бломквист Е. Э. Крестьянские постройки русских, украинцев и белорусов (поселения, жилища и хозяйственные строения) // Восточнославянский этнографический сборник. Очерки народной материальной культуры русских, украинцев и белорусов в XIX – нач. XX вв. М., 1956. С. 68; Засурцев П.И.Усадьбы и постройки… С. 19; Орфинский В. П. Деревянное зодчество Карелии. Петрозаводск, 1972. С. 54. – URL: http://kizhi.karelia.ru/library/traditsionnaya-kultura-russkih-zaonezhya-dopolnitelnyie-materialyi/803.html#note-id3015909; Мильчик М.И., Ушаков Ю.С. Деревянная архитектура Русского Севера. Страницы истории. Л., 1981. С. 16 и т. д.
13. Засурцев П.И. Усадьбы и постройки… С. 19.
14. Ашепков Е. Указ. соч. С. 256–257.
15. Красноречьев Л.Е. Исследование и реставрация памятников деревянного зодчества. По опыту работ в Новгородской области. СПб., 1999. С. 13. Благодарю В. А. Попова, предоставившего мне эту публикацию.
16. В настоящее время находится в Кирилло-Белозерском монастыре.
17. Отчет о проделанных ремонтно-реставрационных работах на памятнике архитектуры XV в. церкви Ризоположения из села Борода-ва. Кириллов. 2009 – URL: http://www.kirmuseum.ru/info/direction/restoration/detail.php?ID=13911; Попов А.В., Иванова Г.О. Отчет о проделанных реставрационных работах на памятнике архитектуры 1485 года «Церковь Ризоположения» из деревни Бородава // OOO «РЦАПО» – URL: http://www.rcapo.ru/arh/index.php?page=kirk&.
18. Филиппова Л. А. Церковь Рождества Богородицы из села Передки // XVI. Музей народного деревянного зодчества «Витославлицы» // Архитектурное наследие Великого Новгорода и Новгородской области СПб., 2014. С. 347.
19. Информация о постройках из «Витославлиц» любезно предоставлена Виктором Александровичем Поповым, ведущим архитектором-консультантом МНДЗ «Витославлицы». Автор выражает ему сердечную благодарность.
20. Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. Указ. соч. С. 13; Ясински М. Э., Овсянников О. В. Пустозерск… С. 111. Рис. 5. С. 116–118. Рис. 7. С. 119. С. 120–121. Рис. 9. С. 122–123. Рис. 10. С. 174–175 Рис. 8, 9; Визгалов Г. П., Пархимович С. Г. Указ. соч. С. 40, 46, 57. Рис. 35, 36, 43, 49, 53.
21. «Теплые» деревянные церкви прослежены в более поздний период, начиная с XVII в. Они были снабжены печами (иногда даже «черными») и, естественно, конопатились.
22. По любезному сообщению В.А. Попова.
23. По А.Ю. Косенову на территории современной Климовской волости (в конце XIX в. – Тарантаевская волость Тихвинского уезда Новгородской губернии) издревле проживало славянское население. Однако с 50-х гг. XVII в. здесь, на землях, сильно опустошенных польско-шведским нашествием и последующей эпидемией оспы, началось массовое расселение карельских крестьян из захваченного шведами Северо-Западного Приладожья.
24. Косенков А. Ю. Часовни климовских карел. – URL: http://www.rusarch.ru/kosenkov4.htm.
25. Т.е. в 50-е гг. XIX в. Даль Л. В. Старинные деревянные церкви Олонецкой губернии // Зодчий. 1877. No 11, 12. С. 97.
26. Дождевая вода при таком способе рубки легче проникает в пазы и, следовательно, загнивание бревен должно наступать значительно ранее, нежели при обычном теперь способе устройства пазов (прим. М. Красовского).
27. Красовский Михаил. Указ. соч. С. 36.
28. Зеленин Д. К. Восточнославянская этнография. М., 1991. С. 290.
29. Там же. С. 460. Прим. к § 111.
30. Косенков А. Ю. К вопросу о систематизации стеновых срубных конструкций в традиционном деревянном зодчестве Русского Севера – URL: http://www.rusarch.ru/kosenkov2.htm.
31. Следует отметить, что керамика из заполнения сруба, в первую очередь, соответствует тому времени, когда он был засыпан, т. е. концу его функционального существования. Поэтом время сооружения погреба несколько ранее предложенной даты.
32. Рабинович М. Г. О древней Москве. М., 1964. С. 204–205.
33. Произвел В.Ю. Коваль.
34. Панова Т. Д. Отчет об археологических работах в Московском Кремле в 1959 г. М., 1960 // Архив ИА РАН. Ф. Р-1. No 2004. С. 92–93. Благодарю Татьяну Дмитриевну Панову, любезно предоставившую копию указанного отчета.