Поселения дьяковской культуры на территории междуречья по хронологическому признаку могут быть разбиты на три группы.
К первой группе относятся дьяковские поселения, возникшие в середине или конце I тысячелетия (VII–VIII вв. до н.э.). Общей чертой их является преобладание так называемой текстильной керамики, причем некоторая часть посуды имеет орнамент, нанесенный зубчатым штампом. Среди находок имеется большое количество костяных изделий ранних типов, иногда украшенных несложным резным орнаментом. Имеются и вотивные костяные фигурки, изображающие животных (лошадь, кабан). Среди железных предметов характерны горбатые ножи, которые, впрочем, бытуют и позднее. Время существования поселений первой группы определяется благодаря находкам на некоторых городищах характерных комплексов пьяноборских украшений.
Большая часть этих поселений продолжает существовать и в последующие века 1 тысячелетия н.э. К этой, условно определенной нами второй группе поселений, многие из которых начали свое существование в предыдущий период, прибавляется большое количество других, основанных в начале 1 тысячелетия н.э.
Третья группа охватывает памятники, которые доживают до конца 1 тысячелетия н.э. и позволяют более четко охарактеризовать культуру и быт их населения этого периода.
«Финно-угорский тип носителей дьяковской культуры не вызывает сомнений. Об этом свидетельствует более древняя, чем славянская, топонимика» (Авдусин Д. А. Археология СССР. М., 1977). Носителей Дьяковской культуры обычно считают предками племён мери и веси, тогда как племена родственной ей городецкой культуры были предками муромы, мещеры и мордвы. «Ранние следы мери нужно искать в памятниках середины и второй половины 1 тысячелетия н. э., которые представлены на территории Верхнего Поволжья и Волго-Окского междуречья селищами и городищами, известными под обобщенным названием памятников дьяковской культуры» (Горюнова Е.И. Этническая история Волго-Окского междуречья. Материалы и исследования по археологии СССР [МИА]. 1961). Эти культуры были потомками культуры текстильной (сетчатой) керамики района Волго-Окского междуречья и Верхней Волги, существовавшей в эпоху поздней бронзы. Оттуда дьяковцы (а ранее их предки — носители текстильной керамики) двинулись по берегам рек на запад. Двигаясь на запад, дьяковцы сменили абашевскую и остатки фатьяновской культуры. «Вплоть до настоящего времени они рассматриваются в археологии как некая однообразная масса дьяковских (мерянских?) племен в более северных областях и других финно-угорских племен в бассейне Оки». (Третьяков П.Н. Об этнической истории Волго-Окского междуречья в середине-первой половине I тыс. н.э).
«Основными занятиями дьяковского населения были скотоводство, причём в первую очередь разводились лошади (на мясо, впоследствии также стали использоваться для верховой езды; но не как тягловый скот). Также разводились коровы, свиньи. Селекция скота не производилась, скот был малорослым.
Значительную роль в хозяйстве играла также охота; поскольку дьяковцы селились по берегам рек, то окрестные леса оставались незаселенными и предоставляли широкие возможности для неё. Охотились на лося, оленя, медведя, кабана, косулю, тетерева, рябчика — ради мяса, а также на пушных зверей (прежде всего бобра, также куницу, лису, выдру), причём шкурки служили экспортным товаром. Для охоты на мелкого пушного зверя использовались специальные стрелы с тупым наконечником (чтобы не попортить шкурку)». (Авдусин Д.А. Археология СССР, М., 1977).
Крайне примитивное земледелие только начинало развиваться и носило вспомогательный характер. Есть мнение о его подсечно-огневом характере, но Д. А. Авдусин считает это невозможным, так как для подсечного земледелия необходимо большое количество топоров, топоры же на дьяковских городищах достаточно редки. Возделывались (мотыгами) в основном мысы и участки коренного берега, тогда как заливные и пойменные луга использовались под пастбища. «В работах, особенно у П. П. Ефименко, дана обстоятельная характеристика изменений социально-зкономических отношений в среде древних финно-угорских племен. До первых веков нашей эры у них сохранялись древние формы жизни, свойственные периоду раннего железного века с его поселениями-городищами. Позднее строй жизни изменился. Как и в других местах, в лесной полосе на смену древним традициям пришли преимущественно открытые поселения, свидетельствующие о новых формах хозяйства и общественных отношений. У населения поречья Оки, по мысли П. П. Ефименко, особенно большую роль в этом процессе в период развитого железного века сыграло развитие скотоводческого хозяйства, достигшего особенного расцвета в условиях широкой окской поймы. Скотоводство было развито и в других частях Волго-Окской области». (Третьяков П.Н. Об этнической истории Волго-Окского междуречья в середине и второй половине I тыс. н.э.).
Дьяковцы жили родовым строем. Каждый род, состоявший из нескольких больших семей и насчитывавший в среднем около сотни человек, жил в особом городище; стада скота, содержавшиеся в общем загоне, составляли родовую собственность и главное родовое богатство. Имущественной дифференциации не наблюдается. По всей видимости, группа из нескольких родовых общин составляла племя.
«Дьяковские городища расположены на мысах, образованных береговыми обрывами реки и оврага. На раннем этапе поселения были укреплены частоколом и рвом с напольной стороны; в период расцвета культуры (IV в. до н. э. — III в. н. э.) на большинстве городищ появляются земляные валы, а в ряде случаев укреплениями служили стены срубов, поставленных вплотную друг к другу и образующих оборонительное кольцо. Предполагают, что срубы таких укреплений служили зимой как хлевы, а может быть даже как жилые помещения. К концу дьяковского времени типичны двойные линии укреплений из валов и рвов с деревянными сооружениями на них» (Авдусин Д.А. Археология СССР. М., 1977). Ранние дьяковские жилища представляют собой круглые полуземлянки. Например, на Старшем Каширском городище раскопано 22 землянки диаметром от 4 до 6 м с каменным очагом в центре каждой из них. Позже распространяются наземные дома, срубные или столбовые.
Считают, что на городище жило от 50 до 200 человек, следовательно, это никак не могла быть патриархальная семья, даже сильно разросшаяся. Это был род. Совокупность населения нескольких городищ составляла племя. Инвентарь каждого жилища беден, имущественного расслоения, считает Д. А. Авдусин, еще не было.
Для дьяковской культуры характерна так называемая «текстильная» лепная керамика, привозные скифские, позднее сарматские, украшения. В начале развития орудия бронзовые, потом они сменяются железными, цветные металлы используются на украшения. Металла было мало, он дорого ценился, зато широко использовались орудия из кости, а на ранних этапах культуры использовался и камень. Лишь к концу периода костяные орудия вполне вытесняются металлическими. Несомненно, большую роль в быту играли предметы из дерева, но они как правило не сохраняются. В Дьякове городище найдены, однако, деревянная ложка и дно берестяного туеса.
Специфичны для дьяковской культуры глиняные грузики неясного назначения. Они имеют конусовидную форму, с внутренним каналом, на котором часто заметны следы потертостей и даже нитей. Основание всегда фигурное, украшенное рубчиками. Поверхность грузиков украшалась точечным орнаментом, линиями, насечками, свастиками, рисунками и т. д. Существует множество гипотез об их предназначении; иногда в них видят культовые предметы (вплоть до вместилищ душ умерших). Но наиболее распространенная и обоснованная трактовка гласит, что это пряслица или грузики для вертикального ткацкого станка.
В начале нашей эры в дьяковской культуре происходит качественный скачок. Он связан, возможно, с влиянием более развитых соседних племен (особенно балтских) и с тем фактом, что дьяковцы более активно включились в международный обмен, начав (как показывает костный материал) бить пушного зверя в промышленных масштабах. Так, с III в. прежнюю грубую текстильную керамику сменяет более совершенная чернолощёная (под балтским влиянием). Ассортимент костяных изделий резко сокращается, и под конец они вовсе исчезают. Они вытесняются железом, в обработке которого дьяковские кузнецы достигли заметных успехов, так что под конец насчитывают уже 22 наименования изготовлявшихся ими железных изделий. Развивается ювелирное искусство, с того же III в. широко распространяются бронзовые украшения, орнаментированные разноцветной выемчатой эмалью (характерные для Восточной Европы той эпохи); появляются специфически дьяковские ювелирные изделия: бантиковидные нашивные бляшки, серьги с трапециевидными подвесками, украшенные парными шариками зерни, ажурные застежки-сюльгамы. Любопытно, что на Кунцевском городище в Москве была найдена игрушечная льячка (ложечка для залива металла). В качестве предметов экспорта, поступавших в обмен на меха, распространялись в частности римские стеклянные бусы, а на Троицком городище была найдена римская фибула I в. н. э. с надписью «avcissa» — самая северная из находок такого рода. Вещи из Средиземноморья поступали к дьяковцам через скифов, затем сарматов.
Особенно интересен и по-своему уникален погребальный обряд дьяковцев. Мертвых кремировали и хоронили в так называемых «домиках мёртвых». Так как похороны совершались вдали от городищ, дьяковские захоронения долгое время не были известны. Впоследствии нашли два захоронения, по каким-то причинам устроенные в самом городище: в Березняках на Волге, близ Рыбинска (Ярославская область), и близ Саввино-Сторожевского монастыря под Звенигородом (Московская область). «В этих домах, представлявших собой небольшие (примерно 5Х4 м.) полуземлянки, хранились остатки кремации умерших с остатками погребального инвентаря и бронзовых «шумящих украшений». «Домики мертвых» находят также в Вологодской области, культура которой тесно связана с дьяковской, причём там этот обряд появляется наряду с более ранними грунтовыми погребениями. Существует предположения, что такие «домики смерти», находимые в лесной глуши первыми славянскими поселенцами, послужили основой для устрашающей сказочной избушки Бабы Яги на курьих ножках» (Авдусин Д.А. Археология СССР. М., 1977).
С середины I тыс. н. э. дьяковская культура приходит в упадок, и археологические свидетельства её исчезают в VIII в. При этом никаких признаков внешней катастрофы (вражеское нашествие и т. п.) не наблюдается.
Согласно традиционному взгляду, в IX–Х в. земли дьяковцев заселяют славянские племена кривичей и вятичей. При этом загадкой остается тот факт, что, хотя археологически между исчезновением дьяковцев и появлением славян наблюдается перерыв в 200–300 лет, лингвистические данные (финнская гидронимика и топонимика, например, название Яуза, Яхрома, Талдом, возможно и Москва) свидетельствуют о славяно-финнских контактах в этом регионе. Это заставляло гипотетически продлевать существование культуры до Х века, предполагая, что славяне застали какое-то остаточное финнское население и, видимо, ассимилировали его. Большинство археологов в настоящее время склоняется к мнению, что памятники дьяковской культуры связаны с этногенезом современных угро-финнских народностей, поэтому поиски ранних следов мери, одного из финно-угорских племен, именно в памятниках дьяковской культуры вполне обоснованы. Данную точку зрения поддерживала также и Е.И. Горюнова, крупный спецалист по изучению Дьяковской культуры. «Несомненно также, что именно в материалах третьей владимиро-московской и ярославско-костромской группах городищ дьякова типа следует искать следы культуры того дославянского населения данной территории, которое выступает в позднейших письменных источниках под именем мери» (Горюнова Е. И. Этническая история Волго-Окского междуречья. Материалы и исследования по археологии СССР [МИА]. 1961).
Возвращаясь к археологическим памятникам на берегах реки Лутосня и Сестра, можно предположить, что два городища, которые указаны на карте в работе Е.И. Горюновой, датированных VI–IXвв., принадлежат дьяковской культуре. Этот факт полностью входит в общепринятую концепцию постепенного затухания дьяковских городищ по причине вытеснения их славянами. Е. И. Горюнова относит их к III группе памятников, которые доживают до конца 1 тысячелетия н.э. и позволяют более четко охарактеризовать культуру и быт их населения этого периода.
_________________________________________________________________________
Подводя итог, следует сказать о том, что обе концепции подтверждают идею о тесных взаимных культурных связях, пусть в них и приводятся немного разные промежутки времени, славян и дьяковцев, а также снимется вопрос совместного сосуществования двух народов на одной территории на протяжении небольшого отрезка времени. Более развернутые ответы на эти вопросы дает материальная культура позднедьяковских городищ, на основе которых и возникает идея взаимной ассимиляции славян и финно-угров.
